III. Война с тенью гор.
Отобрав около тысячи исправных пауков, Янти распорядилась отправить их по адресу, который был обозначен двумя цифрами, подобно нумерации книги на полке в большой библиотеке.
— Мы с вами полетим также к 175/236, — сказала Янти своему спутнику, — мы как раз поспеем к началу военных действий.
Бэрд Ли согласился безмолвным кивком, — он понял, наконец, что вопросы требуют в каждом случае длинных и подробных разъяснений. Лучше продолжать то, что начал еще на выставке в Москве, когда решил, сорвав предохранительные очки, убедиться собственными глазами, что опыты страны «Чинграу» не обман.
— Я вижу, что здесь охотнее спускаются под землю, нежели подымаются над нею: сегодня я вижу в первый раз такой широкий горизонт...
Янти ответила не сразу, очевидно, подыскивая такой короткий и содержательный ответ, который заставил бы задуматься болтливого американца. Она сказала:
— Все, что бросает тень на землю, мы стараемся искоренить... Горы бросили нам новый вызов, — мы его принимаем, как всегда. Тень гор — наш враг.
— Вы хотите сказать, что мы летим воевать с тенью гор?
— Да!
Бэрд Ли не знал, что подумать. Сначала в голове его мелькнули обрывки вздорных странных легенд о тенях, обитающих в горах; в его спутанном воображении возникли призраки сказок: титаны на гигантских конях, скачущие через пропасти с вершины на вершину; горные феи, завлекающие охотников в бездну; Прометей, потрясающий стены ущелья своими цепями; гномы, ведущие горные подкопы...
— Тень гор?! — бормотал Бэрд Ли, — мобилизация армии, тысяча пауков для войны с тенью гор! Гм! Опять сгущенный туман и паутина на глазах.
Янти ничего не ответила. Бэрду Ли ничего не оставалось, как смотреть через крыло летящей лодки на широкие просторы Новой Страны. Мысли Бэрд Ли принимали более спокойное и ясное направление. С высоты полета Новая Страна была похожа на огромную чашу. Края ее были из синей эмали и обведены золотой каймой. А дно чаши, казалось, покрыто узором «клуазонэ», как на китайских вазах. Стены наклонных плоскостей блистали, подобно бронзовым перегородкам, разделяя дно земной чаши на сеть шестиугольных шашек, и каждая ячейка была залита эмалью: зеленой, синей, красной, коричневой, серой. Были серы поля риса. Сини нивы. Зеленела трава пастбищ. Красными коврами цвели маковые поля. Над коричневыми шашками носились пылесеи. Бэрду Ли приходились уже видеть работу этих сельскохозяйственных машин на лугах Новой Страны. Но только теперь, с высоты полета, он понял, насколько грандиозен размах земельной культуры в этой стране. Луга были очерчены шестиугольниками, площадью, примерно, в тысячу квадратных километров каждый, и на этом зеленом пятне, ничем не затемненном, протканном лишь лазурными нитями ручьев, бродили миллионные стада тонкорунных овец. Когда стада вытаптывали один участок, они перегонялись на соседний, созревший урожаем трав, шестиугольник, а над вытравленным и выбитым участком появлялись пылесеи-аэропланы. Летая низко над участком, пылесеи выдували форсунками тучу пыли вместе с семенами трав. Несколько выше носилась над участком вторая эскадрилья пылесеев, она из своих баков над тучей пыли лёсса и семян, моросила из распылителей мельчайший дождь, похожий на туман. Смоченная пыль садилась с семенами на землю: участок был засеян и удобрен.
Бэрд Ли не без горделивого чувства вспомнил, что аэропланы для посева луговых трав были впервые испытаны американцами в начале XX века.
«Юнайтед Пресс», лишь он подумал об Америке, живо представил себе Нью-Йорк с сотнями небоскребов, к подножию которых нигде не проникает солнечный луч, и там, в глубине затененных сумрачных улиц, в чаду и копоти, бешеную суету людской толпы.
Мечты Бэрда Ли приняли меланхолический оттенок. Конечно, думал он, наши небоскребы величавы. Они превыше пирамид. Башни готических соборов не достигают и колена наших великанов - башенных домов. Однако, это величие для рожденного ползать. С тех пор, как человек познал величие полета, ему и самые пышные города земли представляются коростою болячек на ее покрове. Вот здесь, в этой Новой Стране, нет ни одной башни, ни одного шпиля. Каждая пядь земли и волна вод открыта животворным поцелуям солнца. Здесь человека покидает горделивое чувство, что он один среди всех тварей стоит на двух ногах. Здесь приходится стыдиться собственной тени: она чересчур обширна.
Между тем, как американец, рядом со своей молчаливой спутницей, предавался этим грустным размышлениям, лодка летела, следуя одной из зигзагообразных линий самокатных дорог к юго-востоку: пилоту не надо было других знаков, кроме этой сети, начертанной на земле. Средь полей, садов, лугов и рощ Бэрд Ли, при свете закатного солнца, когда он оглядывался через заднее окно кабины, видел, как зеркально блистали порою горизонтальные окна городов и селений. Американец вспомнил, что в первый раз он с некоторой опаской, насмешившей Янти, поднял люк стеклянной двери отведенного ему жилья и с боязнью спустился в этот «склеп», как мысленно назвал тогда свою квартиру. Разве это была квартира? Нет, в Новой Стране ничего не хотели делать, что в названии имело корень «кварто». В подземных поселениях не было кварталов, — потому что нельзя было встретить ни одного четырехугольника, — а были «полигоны». Старая поговорка, что «без четырех углов дом не стоит», была совершенно неприменима здесь, потому что строитель везде, стараясь избегать углов, все закруглял. В своей круглой спальне Бэрд Ли, лежа навзничь на постели, под круглым потолочным окном, видел днем облака, а ночью звезды. Привыкнув к этому виду «из окна», в конце концов Бэрд Ли пришел к заключению, что он не хуже тех картин, что открываются из окон европейских и американских домов. Во всех иных отношениях подземное жилище было безупречно: оно мало согревалось в палящий полуденный зной, хотя солнце в течение дня омывало через окно прямым светом большую часть его белых стен. Вероятно, в зимние холода на отопление подземных жилищ приходилось тратить значительно меньше электрической энергии, чем пришлось бы в домах надземных, о «четырех углах». Общественные здания Новой Страны помещались на такой глубине, где колебания температуры ничтожны; и безразлично: холод ли, зной ли снаружи, — там, в глубине, царит сухая и приятная прохлада. Города раскидывались под землей на всем просторе, и потому неразрешимой в скученных городах Старого Света проблемы клоак здесь просто не было.
— Вы превращаетесь в кротов! —сказал однажды Бэрд Ли Янти.
— Почему? — удивилась она, — мы проводим в подземельях времени значительно меньше, чем европеец в своем, полном пыли, микробов и вредных газов, жилье или мастерской; мы под сводами только спим и то не всегда, работаем мы большей частью под открытым небом.
— А промышленная область?
— Промышленная область исключение только потому, что многие машины не переносят зимних вьюг. Но работа в закрытых мастерских — обязательная очередная повинность. Занимает она едва одну двадцатую часть рабочего времени каждого человека за всю его трудовую жизнь.
— Все здесь плоско, — сердито думал Ли теперь, летя навстречу неизвестному, — все размеренно, разумно, четко, ясно. И разве разум со всей его мощью не есть полет над некоей однообразно разграфленною равниной...
— Горы, — широко вздохнув, сказала Янти и указала вперед рукой.
Бэрд Ли вздрогнул, пробуждаясь от своих дремотных дум, и взглянул по направлению руки девушки.
— 175/236, — сказала Янти.
Пилот наклонил голову к пионер-компасу и ответил кивком.
Снежные, в пурпуре заката, вершины гор, казалось, летели сами навстречу крылатой воздушной лодке. Поднялись горбы предгорий; в глубоких долинах пенились быстрые реки. Бэрд Ли увидел, что ниже, над землею, и выше, над головами, летят в том же направлении полигона 175/236 воздушные корабли, лодки, тяжеловозы-многопланы.
Лодка описала круг и слетела на поляну, откуда ей просигналили флагами место спуска. В полигоне 175/236 был, очевидно, штаб и лагерь армии, мобилизованной для борьбы, смысл которой все еще был неясен для Бэрда Ли. В степи предгорий легла уже тень вечера, но снежные вершины еще пламенели в пурпуре заката, — и грозен был вид гор, прозванных дикими кочевниками еще тысячи лет назад стражами вечности.
пауки, и, получив утвердительный ответ, пригласила Бэрда Ли в круглый большой шатер на заседание военного совета.
В шатре за круглым, в виде кольца, столом сидело около пятидесяти человек, мужчин и женщин, большей частью молодых. Бэрд Ли ни у кого не заметил оружия; все они ничуть не были похожи на членов военной касты; но у каждого был на левом плече тот же значок, что у Янти и Бэрда Ли. Прибывшие вошли и заняли два свободных места на скамьях, уставленных вокруг стола в несколько рядов. Внутри кольцеобразного стола стоял высокий стройный человек, повидимому, это был командующий армией. Он властно говорил, и его все слушали, затаив дыхание, застыв. Бэрд Ли настороженно внимал словам вождя армии Новой Страны.
— Нам предстоит, товарищи, ликвидировать вторжение стихии в упорядоченную жизнь нашей страны. Долины, в которые спадают ледники Мус-Дага, засыпаны колоссальным обвалом. Обвал этот, пожалуй, можно назвать мировой катастрофой, но не потому, что сейсмографы всего земного шара отметили колебания, вызванные этим обвалом. Когда вы приступите к борьбе с обвалом, вы увидите, что он, действительно, грандиозен. И все же не размерами своими он представляет мировую катастрофу, а тем, что он вызван, нет сомнения, нашими мелиоративными работами в бывших пустынях Средней Азии. Вызывая из больших глубин воды, нанося на огромную площадь нашей страны слой культурной почвы, мы сместили огромные тяжести и нарушили изостазию, т. -е. равновесие земной коры. Мы, так сказать, нагружали одну из чашек весов, — и вот другая чашка подымается, ломая горные хребты! Впервые в истории человечества мы наблюдаем такое явление. Труд человека стал геологическим фактором: мы способны сдвигать горы, участвовать в горообразовательных процессах! То, что случилось, нами предвидено. Мы еще не покорили гор совсем и не включили их вполне в круг нашей разумной организации. Вот оттуда-то, из неорганизованной стихии, и вторгается к нам уже не первый несчастный случай. Мы регулируем природу в границах нашей страны, но видим, что наша работа уже распространяет свое влияние и за наши пределы. Обвал, который нам грозит неизмеримыми бедами, произошел частью на нашей территории, частью на сопредельной нам Британской Индии. Загородив стойки из мощных ледников, обвал лишил воды многие наши реки: уровень Джейгуна падает на семьдесят сантиметров в сутки, и скоро в его верховьях обнажится дно. Беда, однако, не в этом, но за плотиной, в горных долинах, образовалось озеро, и уровень воды в нем подымается по десяти метров в час. Долина глубиною в 1500 метров наполняется до верха водой. Если даже вода прорвалась бы, не достигнув гребня плотины, образованной обвалом, то уже сейчас масса воды, хлынув паводком, образует наводнение, способное уничтожить всю нашу культуру на одной четверти страны. Если плотина прорвалась бы сейчас, то через два часа этот полигон был бы залит сплошь стремительным потоком глубиной в несколько метров...
— Телефонные сообщения с измерительных постов, установленных нами по обвалу, пока успокоительны; сейсмографы не обнаруживают оползания завалов, а только их оседание и, значит, уплотнение. Съемка стереокомспоратором с аэролодок указывает те смещения, какие произошли в горных массивах, а вычисления говорят, что нам недостаточно будет разрушить обвал и спустить из него воду. Если даже мы это сделаем медленно и осторожно, грозят новые обвалы. Горы сдвинулись с места, и миллиарды тонн воды нового озера уравновешивают сейчас еще массы горных пород, уже готовых низринуться в долины. Это угрожает землетрясением всей Средней Азии и Кавказу, а, может быть, и более далеким странам. Чтобы восстановить изостазию, предотвратив землетрясение, мы должны уничтожить в ближайшие дни пик Мус-Даг-Ата.
По рядам работников армии пробежало движение, и ропот голосов показал, что все понимают величину задачи. Вождь закончил:
— План работ завтра будет у каждого из вас в руках. Через неделю вершина, бросающая сейчас тень почти до Дэли, столицы Индии, будет обрушена нами, — и в этот час в Британскую Индию с заката брызнет в пробитую нами брешь солнечный луч. Правительство Великобритании извещено о начинаемой нами борьбе, мы не имеем еще ответа, но у нас нет времени для ожидания. Вероятно, там считают, что повалить величайший пик Мус-Даг-Ата, прозванный отцом ледяных гор, с нашей стороны пустое хвастовство. Но мы должны это сделать. Англия едва ли из этого создаст новые трения. Границы здесь спорны; на них почти нигде не ступала нога человека, и трудно сказать, кому принадлежит отец ледяных гор: нам, Англии или Китаю. Нависшая над нами катастрофа еще раз с особой силой показывает, что земной мир должен быть объединен для регуляции природы: работы, какие произвели мы, меняют физическое состояние всей земли. Страны Старого Света, особенно Америка, должны стать твердо на нашу техническую дорогу.
Закончив речь, командарм в общих чертах объяснил план работы: он состоял, во-первых, в том, чтобы пробить в массиве обвала тысячи скважин и открыть через них, как через сито, широкий сток во все стороны подпруженной обвалом воды горных рек. Вторая часть работ — обвал массива Мус-Даг-Ата в сторону его крутых южных склонов.
«Юнайтед Пресс» соображал то, что он здесь единственный представитель прессы, и мысленно торговался с правлением нью-йоркского газетного треста:
— По десяти долларов за слово! Ни одного цента меньше!
Бэрд Ли заснул беспечно, и ему в первый раз после прилета в Новую Страну приснился его сейф в нью-йоркском банке: дверка шкафа не хотела закрываться, хотя Бэрд Ли уложил в него только половину пачек долларов, и он не знал, что делать с остальными кирпичами туго увязанных бумажек... А они росли у него в руках, сыпались на пол, выростали в гору, заслонившую, наконец, солнце. Бэрд Ли напрасно старался выкарабкаться: миллиарды долларов повисли над репортером грозным пиком и с грохотом рухнули. Бэрд Ли с диким хохотом проснулся.
* * *
Утро. Полигон 175/230 еще тонет в синей тени гор, а за ними уже яркое солнце. Армия Новой Страны пошла в атаку.
ныла от холода. На солнце термометр показывал + 46°, в тени - 18°. Указывая на эту разницу, Янти улыбнулась Бэрду Ли и напомнила ему, что они вступают в борьбу с тенью гор. Американец, как все солдаты армии, знающей до сей поры только одного врага — слепую стихию, был одет, как все, в костюм, похожий на костюм лыжника-спортсмена. Это был закрытый легкий рабочий костюм из термоткани, которая вся была проткана тонкими проводами, а в кармане куртки находился небольшой аккумулятор с переключателем: если зябла рука, стоило включить ток, и рука согревалась...
— Миллионы чертей! — восклицал восхищенный Ли, — это лучше бобровой шубы.
— Разумеется! Это наш обычный зимний костюм. Он дает нам возможность работать зимою на воздухе, сколько угодно... И обратите внимание: стоит вам включить ток с теневой стороны, и вы уже не чувствуете тягостной разницы температур.
За спиной у каждого солдата были баллоны со сгущенным кислородом; респираторы были к ним присоединены на всякий случай.
них, но двигались вперед и вверх очень медленно. С ортоптерами пошло лучше. Солдатам оставалось одно: Следить за паутинками, приключать их к электромагистралям, подвешенным, как к столбам, к ряду неподвижных привязных аэростатов. Но чем выше, тем воздух становился разреженнее, и моторы ортоптеров часто сбивались. Наконец, остановились два мотора из трех, и один из ортоптеров рухнул на землю.
— Носилки! — раздался крик.
К полудню пауки уже работали. Бэрд Ли и Янти все время держались вместе. Когда из под нагроможденных обвалом камней во многих местах забили ручьи, Бэрд Ли, измученный движением по камням, сказал:
— Ну, кажется, дело идет на лад...
— Да. Но опасность еще не исключена. И взгляните!
Бэрд Ли поднял голову и увидел, что к горам, к месту обвала, целой тучей несутся пылесеи-аэропланы.
— Зачем? — воскликнул изумленный Ли.
— Они будут сеять, если... — начала Янти и вдруг, схватив Ли за руку, замолкла.
Камни дрогнули у них под ногами... Откуда-то сверху хлынул неудержимый поток...
Река быстро катилась, и Бэрд Ли с ужасом ждал удара о камень. Не выпуская из рук Янти, он повернулся на спину и увидел, что пылесеи снижаются и выбрасывают целые тучи зеленой пыли.
Миг спустя Бэрд Ли увидел, что Янти упала и ударилась головою о камень. Волны потока подхватили ее безжизненное тело и понесли. Бэрд Ли, не размышляя, кинулся в гремучий водопад и, ухватив Янти, поплыл, вернее, его понесла вниз вдруг возникшая пенистая река. Чтобы держаться на поверхности, не надо было делать усилий, — баллоны с кислородом на спине оказались в роли спасательных кругов. Река бурно катилась, задевая полигоны предгорий, и Бэрд Ли с ужасом ждал удара о камень или об эстокаду самокатов. Не выпуская из рук Янти, Ли повернулся на спину и увидел, что пылесеи, развернув широкий веерный строй, снижаются и выбрасывают следом за собой целые тучи какой-то зеленой пыли. Это было последнее, что видел корреспондент «Юнайтед Пресс». От ошеломляющего удара в голову он потерял сознание и, впадая в забытье, подумал:
— Вы говорите десять долларов за слово? Ого! Вы не отбояритесь и двадцатью! Ни одного цента меньше! Это мое последнее слово!..