Поиск по творчеству и критике
Cлово "1917"
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 3кб.
Часть текста: проучиться только 3 года, так как в семье не хватало денег и родители не смогли платить за обучение. Он вернулся в родной город, стал давать частные уроки, работал на местной электростанции. В 1900 году он смог вернуться в Санкт-Петербург и вновь поступить в электротехнический институт, но вскоре был отчислен за участие в студенческой демонстрации на Казанской площади. Первый рассказ Григорьева «Нюта» был опубликован в 1899 году в «Самарской газете», в которой тогда работал Максим Горький. С 1901 года для Григорьева началась кочевая жизнь провинциального журналиста. Вплоть до 1917 года он жил во многих городах Поволжья и только в 1922 году обосновался в Сергиевом Посаде под Москвой. Умер 20 марта 1953 года. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище. Читайте оригинал на сайте Книжного портала iHaveBook: http: //ihavebook.org/authors/3520/grigorev-sergey-timofeevich.html Сергей Тимофеевич Григорьев (наст. фамилия Григорьев-Патрашкин, 1875 — 1953) — российский писатель, автор исторических, приключенческих и фантастических произведений для детей и юношества. Сергей Тимофеевич Григорьев родился 2 (14) октября 1875 года в Сызрани (ныне Самарской области) в семье железнодорожника. После окончания реального училища поступил в Санкт-Петербургский электротехнический институт. Однако ему удалось проучиться только 3 года, так как в семье не хватало денег и родители не смогли платить за обучение. Он вернулся в...
Входимость: 1. Размер: 58кб.
Часть текста: идти на Мекензиеву гору, то это приказание не исполнили. Да его и нельзя было исполнить, как вскоре убедился Тотлебен. Часть армии пошла с Бельбека прямиком на Северную сторону, а главная масса, словно поток, скатилась в долину, где к Севастополю пролегала большая дорога. И конечно, никакая сила теперь не в состоянии была повернуть тысячи усталых людей, обремененных оружием, и заставить их подняться в горы. Армия двигалась под защиту севастопольских укреплений, под крыши севастопольских казарм и домов. Движение по большой дороге с рассветом усилилось: шли обозы, артиллерия, раненые и здоровые солдаты, отставшие от своих частей. Влиться в эту людскую реку, подгоняемую легким морозцем, значило попасть в Севастополь не ранее полудня. С большим трудом Тотлебен пробрался между возами и людьми на правую сторону дороги и горной тропой направился домой, на Северную сторону. Корнилов вернулся на Северную сторону до восхода солнца, отдал казаку у батареи коня, взял ялик и отправился на корабль к Нахимову. До побудки еще было далеко. Команда спала. Окна адмиральской каюты на корме светились. Корнилов знаком руки остановил вахтенного начальника, чтобы он не вызывал фалгребных, и, выпрыгнув из ялика, взбежал по трапу на палубу. – Мичман, прикажите разбудить адмирала, – обратился Корнилов к вахтенному начальнику. – Да, кажется, Павел Степанович еще не ложился: ему привезли целую кипу английских газет. Он читает. – Отлично! Корнилов постучал в дверь адмиральской каюты. – Входите! А-а! Это вы, Владимир Алексеевич? Очень хорошо-с! Признаться, я ждал вас. Ну, что в армии? Видели светлейшего? Что он изволит? Садитесь. На полу около Нахимова лежал целый ворох развернутых газет. – На горах чертовски холодно! – Камбуз...
Входимость: 1. Размер: 7кб.
Часть текста: от заснувшей кошки, несколько классных вагонов с выбитыми стеклами. Было крушение. Так и брошено все. * * * 17 января. Рана. Нет, ранение. В памяти ясно: день на станции, загроможденной санитарными поездами (тиф и цынга). Нам нет ходу. Оттепель. Проталины черной земли. Груды хлама, ящиков, обломков, рухляди, преющей под солнцем. Вышка с мегафоном. Оттуда сигнал, что — аэроплан. Наш или "герман?" Ждем. Слышна трескотня выстрелов, а потом звенящий рев мотора. Спадает ниже. Окружил над станцией и в поле средь белого снега: "раз, два" взмыли грязные столбы и донеслись удары взрывов. Снова круг. Кто-то рядом со мной: — "Вот так птица, чем гадит!" — "Не, это она несется". Еще взрыв ближе к станции. Скверно если так сверху капнет. Птицы иногда — на шляпу, я думаю, что они это намеренно, издеваясь над нами, ползающими по земле. И вот летаем. — Это последние мысли, какие помню, а дальше ничего. Дальше для описания нужны не слова, а какой-то замысловатый гиероглиф. Потому — что меня дальше не было. Наступило не забытье, а полное...
Входимость: 1. Размер: 9кб.
Часть текста: - Федор Иванович Ширяев, управляющий. - С вашей крыши стреляют. - Этого не может быть, господин прапорщик, - ответил Федор Иванович, прижимая руку к сердцу. - Чердак у нас всегда на замке. Мой сын сражается вместе с вами. - Ключ вот, - показал Ферапонт Иванович. - Полковник приказал осмотреть чердак и забить его наглухо. - Пожалуйста! Пожалуйста!.. Аганька, что вертишься на дворе? Марш домой!.. Ферапонт, проводи. Дворник пошел впереди по крутой каменной лестнице с треугольными ступенями на поворотах. За дворником шел Федор Иванович. Юнкера спотыкались на узких ступенях, следуя за управляющим. - Уж и темень тут у вас! - проворчал старший в звене юнкер. - Старинка. Деды строили. О свете и просторе не думали. Надо бы взять фонарь... - А что, братцы, - сказал юнкер, шедший позади, - как они нас оттуда ахнут?.. Федор Иванович чиркнул спичкой и осветил испуганные глаза юнкера, шедшего за ним. Все остановились, только Ферапонт Иванович подымался по-прежнему не торопясь, ступая уверенно по знакомым ступеням. - Отмыкать? - спросил он сверху. - Да вы, господа юнкера, не бойтесь... с той поры, как трубы чистили, ни разу чердак не отпирался. - Отмыкай! - приказал Федор Иванович. Загремел засов, и дверь завизжала в петлях. На чердаке было тихо. Федор Иванович поднялся на верхнюю площадку. - Мир и тишина, - сказал Ферапонт. Сквозь запыленные "слухи" струился внутрь чердака неверный свет. Да и на дворе уже смеркалось. Чердак был завален и заставлен разным хламом. Из двери потянуло холодной чердачной...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: лугу и увидал над цветами пеструю, синюю с белым, бабочку. Еванька подкрался - и вот бы накрыть, рукой схватить, как вдруг брякнуло железное кольцо и грубый чей-то голос крикнул: - Дворник, открывай! Еванька вскочил, долго смотрел сквозь решетку калитки и не мог понять, кто стоит там, в форменной фуражке, подпоясанный ремнем, с патронной сумкой, с винтовкой за плечом, дулом вверх. - Дворник, открывай! Заснул? - строго крикнул натужным басом вооруженный и захохотал. Еванька узнал, что это Костя, сын управляющего, и нарочно для важности сказал басом: - Никого чужих не велено пускать. - Чего ты, дурак, испугался! Не узнал меня, что ли? Открывай, - заговорил Костя своим обычным голосом. - Не узнал? Подумаешь, обрядился! Мне сказано: вооруженных никак не пускать. - Пусти, я тебе винтовку покажу! - Это мне без надобности. - Так я тебя застрелю из ружья! Открывай, собачий сын! - Сам кот суконный! Костя просунул сквозь калитку дуло. Еванька схватил ружье за конец обеими руками и повис под ним, зажав ложу ружья в завитках решетки. Костя напрасно пытался вырвать винтовку. - Что за шум, а драки нет? - весело спросил с улицы кто-то, подойдя к воротам. - А! Андрюшка! - радостно воскликнул Костя. - Вот погляди на этого типа. Его оставили посторожить, а он меня не пускает. Понимаешь? - Понимаю... Еваня, отомкни калитку. Пусти нас. Брось винтовку, - сказал Андрей. - Тебя пущу, а его нет. Еванька выпустил из рук ружье и приоткрыл калитку. Костя первый ворвался во двор, оттолкнул Еваньку, за ним вошел Андрюшка. Еванька набросился на Костю и ударил его по лицу. Костя отмахнулся и кинулся бегом к дому, открыл своим ключом американский замок, юркнул в дверь. - Ты что это за него заступаешься? Бить бы его надо! - ворчал Еванька, запирая калитку. - Пускай пока балуется, - солидно ответил Андрюшка. - Добалуется. - А ты где до полуночи шатался-мотался? - Я-то? Я от...
Входимость: 1. Размер: 12кб.
Часть текста: на рельсах» — писатель Сергей Тимофеевич Григорьев. И это умение стать для читателя сразу же интересным и держать его в напряжении до самого конца большой или малой книги и есть основной писательский дар Григорьева. Его далекие предки были ямщиками на большом Петербургском тракте; дед был лоцманом на барках, ходивших по каналам и Ладожскому озеру; отец же — паровозным кочегаром, а потом — машинистом. Двадцать пять лет водил он пассажирские поезда. Родился Сергей Тимофеевич Григорьев в Сызрани в 1875 году. «На шестом году жизни я при содействии руки отца в первый раз сдвинул ручку регулятора и стронул паровоз, — писал он в автобиографии. — С тех пор я нежно люблю паровозы». И эту любовь к машине, к таинственному, блещущему медью и маслом, окутанному паром и послушному руке человека чуду,Григорьев принес в детскую литературу, принес в нее своевременный и нужный интерес к технике и труду. Очень помогло в этом писателю техническое образование. Детская увлеченность техникой не прошла, и его потянуло в Технологический институт; но занимательные рассказы отца об электротехническом заводе в Петербурге соблазнили Григорьева, и он поступил в Петербургский электротехнический институт. Учиться было трудно, так как в институте царил ...